Швед колит рубит режет
Содержание статьи
Александр Пушкин, Полтава – читать онлайн полностью – ЛитРес, страница 5
Полтава
Аудиокнига
Читает Максим Петров
89 ₽
Подробнее
Полтава
Аудиокнига
Читает Вениамин Смехов
253 ₽
Подробнее
Шрифт:Меньше АаБольше Аа
Песнь третия
Души глубокая печаль
Стремиться дерзновенно вдаль
Вождю Украйны не мешает.
Твердея в умысле своем,
Он с гордым шведским королем
Свои сношенья продолжает.
Меж тем, чтоб обмануть верней
Глаза враждебного сомненья,
Он, окружась толпой врачей,
На ложе мнимого мученья,
Стоная, молит исцеленья.
Плоды страстей, войны, трудов,
Болезни, дряхлость и печали,
Предтечи смерти, приковали
Его к одру. Уже готов
Он скоро бренный мир оставить;
Святой обряд он хочет править,
Он архипастыря зовет
К одру сомнительной кончины;
И на коварные седины
Елей таинственный течет.
Но время шло. Москва напрасно
К себе гостей ждала всечасно,
Средь старых, вражеских могил
Готовя шведам тризну тайну.
Незапно Карл поворотил
И перенес войну в Украйну.
И день настал. Встает с одра
Мазепа, сей страдалец хилый,
Сей труп живой, еще вчера
Стонавший слабо над могилой.
Теперь он мощный враг Петра.
Теперь он, бодрый, пред полками
Сверкает гордыми очами
И саблей машет – и к Десне
Проворно мчится на коне.
Согбенный тяжко жизнью старой,
Так оный хитрый кардинал,
Венчавшись римскою тиарой,
И прям, и здрав, и молод стал.
И весть на крыльях полетела.
Украйна смутно зашумела:
«Он перешел, он изменил,
К ногам он Карлу положил
Бунчук покорный». Пламя пышет,
Встает кровавая заря
Войны народной.
Кто опишет
Негодованье, гнев царя?
Гремит анафема в соборах;
Мазепы лик терзает кат[4].
На шумной раде, в вольных спорах
Другого гетмана творят.
С брегов пустынных Енисея
Семейства Искры, Кочубея
Поспешно призваны Петром.
Он с ними слезы проливает.
Он их, лаская, осыпает
И новой честью и добром.
Мазепы враг, наездник пылкий,
Старик Палей из мрака ссылки
В Украйну едет в царский стан.
Трепещет бунт осиротелый.
На плахе гибнет Чечель смелый
И запорожский атаман.
И ты, любовник бранной славы,
Для шлема кинувший венец,
Твой близок день, ты вал Полтавы
Вдали завидел наконец.
И царь туда ж помчал дружины.
Они, как буря, притекли —
И оба стана средь равнины
Друг друга хитро облегли:
Не раз избитый в схватке смелой,
Заране кровью опьянелый,
С бойцом желанным, наконец,
Так грозный сходится боец.
И, злобясь, видит Карл могучий
Уж не расстроенные тучи
Несчастных нарвских беглецов,
А нить полков блестящих, стройных,
Послушных, быстрых и спокойных,
И ряд незыблемый штыков.
Но он решил: заутра бой.
Глубокий сон во стане шведа.
Лишь под палаткою одной
Ведется шепотом беседа.
«Нет, вижу я, нет, Орлик мой,
Поторопились мы некстати:
Расчет и дерзкий, и плохой,
И в нем не будет благодати.
Пропала, видно, цель моя.
Что делать? дал я промах важный:
Ошибся в этом Карле я.
Он мальчик бойкий и отважный;
Два-три сраженья разыграть,
Конечно, может он с успехом,
К врагу на ужин прискакать,
Ответствовать на бомбу смехом,
Не хуже русского стрелка
Прокрасться в ночь ко вражью стану;
Свалить, как нынче, казака
И обменять на рану рану;
Но не ему вести борьбу
С самодержавным великаном:
Как полк, вертеться он судьбу
Принудить хочет барабаном;
Он слеп, упрям, нетерпелив,
И легкомыслен, и кичлив,
Бог весть какому счастью верит;
Он силы новые врага
Успехом прошлым только мерит —
Сломить ему свои рога.
Стыжусь: воинственным бродягой
Увлекся я на старость лет;
Был ослеплен его отвагой
И беглым счастием побед,
Как дева робкая».
ОРЛИК
Сраженья
Дождемся. Время не ушло
С Петром опять войти в сношенья:
Еще поправить можно зло.
Разбитый нами, нет сомненья,
Царь не отвергнет примиренья.
МАЗЕПА
Нет, поздно. Русскому царю
Со мной мириться невозможно.
Давно решилась непреложно
Моя судьба. Давно горю
Стесненной злобой. Под Азовым
Однажды я с царем суровым
Во ставке ночью пировал:
Полны вином кипели чаши,
Кипели с ними речи наши.
Я слово смелое сказал.
Смутились гости молодые…
Царь, вспыхнув, чашу уронил
И за усы мои седые
Меня с угрозой ухватил.
Тогда, смирясь в бессильном гневе,
Отметить себе я клятву дал;
Носил ее – как мать во чреве
Младенца носит. Срок настал.
Так, обо мне воспоминанье
Хранить он будет до конца.
Петру я послан в наказанье;
Я терн в листах его венца:
Он дал бы грады родовые
И жизни лучшие часы,
Чтоб снова, как во дни былые,
Держать Мазепу за усы.
Но есть еще для нас надежды:
Кому бежать, решит заря.
Умолк и закрывает вежды
Изменник русского царя.
Горит восток зарею новой.
Уж на равнине, по холмам
Грохочут пушки. Дым багровый
Кругами всходит к небесам
Навстречу утренним лучам.
Полки ряды свои сомкнули.
В кустах рассыпались стрелки.
Катятся ядра, свищут пули;
Нависли хладные штыки.
Сыны любимые победы,
Сквозь огнь окопов рвутся шведы;
Волнуясь, конница летит;
Пехота движется за нею
И тяжкой твердостью своею
Ее стремление крепит.
И битвы поле роковое
Гремит, пылает здесь и там,
Но явно счастье боевое
Служить уж начинает нам.
Пальбой отбитые дружины,
Мешаясь, падают во прах.
Уходит Розен сквозь теснины;
Сдается пылкий Шлипенбах.
Тесним мы шведов рать за ратью;
Темнеет слава их знамен,
И бога браней благодатью
Наш каждый шаг запечатлен.
Тогда-то свыше вдохновенный
Раздался звучный глас Петра:
«За дело, с богом!» Из шатра,
Толпой любимцев окруженный,
Выходит Петр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза.
Идет. Ему коня подводят.
Ретив и смирен верный конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит. Глазами косо водит
И мчится в прахе боевом,
Гордясь могущим седоком.
Уж близок полдень. Жар пылает.
Как пахарь, битва отдыхает.
Кой-где гарцуют казаки.
Равняясь, строятся полки.
Молчит музыка боевая.
На холмах пушки, присмирев,
Прервали свой голодный рев.
И се – равнину оглашая,
Далече грянуло ура:
Полки увидели Петра.
И он промчался пред полками,
Могущ и радостен, как бой.
Он поле пожирал очами.
За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда Петрова —
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны:
И Шереметев благородный,
И Брюс, и Боур, и Репнин,
И, счастья баловень безродный,
Полудержавный властелин.
И перед синими рядами
Своих воинственных дружин,
Несомый верными слугами,
В качалке, бледен, недвижим,
Страдая раной, Карл явился.
Вожди героя шли за ним.
Он в думу тихо погрузился.
Смущенный взор изобразил
Необычайное волненье.
Казалось, Карла приводил
Желанный бой в недоуменье…
Вдруг слабым манием руки
На русских двинул он полки.
И с ними царские дружины
Сошлись в дыму среди равнины:
И грянул бой, Полтавский бой!
В огне, под градом раскаленным,
Стеной живою отраженным,
Над падшим строем свежий строй
Штыки смыкает. Тяжкой тучей
Отряды конницы летучей,
Браздами, саблями звуча,
Сшибаясь, рубятся сплеча.
Бросая груды тел на груду,
Шары чугунные повсюду
Меж ними прыгают, разят,
Прах роют и в крови шипят.
Швед, русский – колет, рубит, режет.
Бой барабанный, клики, скрежет,
Гром пушек, топот, ржанье, стон,
И смерть, и ад со всех сторон.
Среди тревоги и волненья,
На битву взором вдохновенья
Вожди спокойные глядят,
Движенья ратные следят,
Предвидят гибель и победу
И в тишине ведут беседу.
Но близ московского царя
Кто воин сей под сединами?
Двумя поддержан казаками,
Сердечной ревностью горя,
Он оком опытным героя
Взирает на волненье боя.
Уж на коня не вскочит он,
Одрях, в изгнанье сиротея,
И казаки на клич Палея
Не налетят со всех сторон!
Но что ж его сверкнули очи
И гневом, будто мглою ночи,
Покрылось старое чело?
Что возмутить его могло?
Иль он сквозь бранный дым увидел
Врага Мазепу, и в сей миг
Свои лета возненавидел
Обезоруженный старик?
Мазепа, в думу погруженный,
4. Кат – малороссийское слово. По-русски: плач.
Другие книги автора
Удобные форматы для скачивания
Файл(ы) отправлены на почту
Удобные форматы для скачивания
Источник
ушкин «Полтавский бой» читать полностью
Александр Сергеевич Пушкин «Полтавский бой»
(Из поэмы «Полтава»)
Горит восток зарёю новой.
Уж на равнине, по холмам
Грохочут пушки. Дым багровый
Кругами всходит к небесам
Навстречу утренним лучам.
Полки ряды свои сомкнули.
В кустах рассыпались стрелки.
Катятся ядра, свищут пули,
Нависли хладные штыки.
Сыны любимые победы,
Сквозь огнь окопов рвутся шведы;
Волнуясь, конница летит;
Пехота движется за нею
И тяжкой твёрдостью своею
Её стремление крепит.
И битвы поле роковое
Гремит, пылает здесь и там,
Но явно счастье боевое
Служить уж начинает нам.
Пальбой отбитые дружины,
Мешаясь, падают во прах.
Уходит Розен сквозь теснины;
Сдаётся пылкий Шлипенбах.
Тесним мы шведов рать за ратью;
Темнеет слава их знамён,
И Бога браней благодатью
Наш каждый шаг запечатлён.
Тогда-то свыше вдохновенный
Раздался звучный глас Петра:
«За дело, с Богом!» Из шатра,
Толпой любимцев окруженный,
Выходит Пётр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен
Он весь, как Божия гроза.
Идёт. Ему коня подводят.
Ретив и смирен верный конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит. Глазами косо водит
И мчится в прахе боевом,
Гордясь могущим седоком.
Уж близок полдень. Жар пылает.
Как пахарь, битва отдыхает.
Кой-где гарцуют казаки.
Ровняясь, строятся полки.
Молчит музыка боевая.
На холмах пушки, присмирев,
Прервали свой голодный рев.
И се — равнину оглашая,
Далече грянуло «ура»:
Полки увидели Петра.
И он промчался пред полками,
Могущ и радостен, как бой.
Он поле пожирал очами.
За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда Петрова –
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны:
И Шереметев благородный,
И Брюс, и Боур, и Репнин,
И, счастья баловень безродный,
Полудержавный властелин.
И перед синими рядами
Своих воинственных дружин,
Несомый верными слугами,
В качалке, бледен, недвижим,
Страдая раной, Карл явился.
Вожди героя шли за ним.
Он в думу тихо погрузился.
Смущённый взор изобразил
Необычайное волненье.
Казалось, Карла приводил
Желанный бой в недоуменье…
Вдруг слабым манием руки
На русских двинул он полки.
И с ними царские дружины
Сошлись в дыму среди равнины:
И грянул бой, Полтавский бой!
В огне, под градом раскалённым,
Стеной живою отражённым,
Над падшим строем свежий строй
Штыки смыкает. Тяжкой тучей
Отряды конницы летучей,
Браздами, саблями звуча,
Сшибаясь, рубятся с плеча.
Бросая груды тел на груду,
Шары чугунные повсюду
Меж ними прыгают, разят,
Прах роют и в крови шипят.
Швед, русский — колет, рубит, режет
Бой барабанный, клики, скрежет,
Гром пушек, топот, ржанье, стон,
И смерть и ад со всех сторон.
………..
Но близок, близок миг победы.
Ура! Мы ломим; гнутся шведы.
О славный час! о славный вид!
Ещё напор — и враг бежит.
И следом конница пустилась,
Убийством тупятся мечи,
И падшими вся степь покрылась,
Как роем чёрной саранчи.
Пирует Пётр. И горд, и ясен,
И славы полон взор его.
И царский пир его прекрасен.
При кликах войска своего,
В шатре своём он угощает
Своих вождей, вождей чужих,
И славных пленников ласкает,
И за учителей своих
Заздравный кубок подымает.
Рекомендуем посмотреть:
Пушкин «Вольность»
Пушкин «К морю»
Пушкин «Деревня»
Пушкин «Если жизнь тебя обманет»
Пушкин «Пир во время чумы»
Источник
Александр Пушкин «И грянул бой, Полтавской бой!..»
Александр Пушкин, новое:
Вот север, тучи нагоняя,
Дохнул, завыл — и вот сама
Идёт волшебница зима.
Пришла, рассыпалась; клоками
Повисла на суках дубов;
Легла…
И вот уже трещат морозы
И серебрятся средь полей…
(Читатель ждет уж рифмы розы;
На, вот возьми её скорей!)
Опрятней модного паркета
Блистает…
Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю
Слугу, несущего мне утром чашку чаю,
Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?
Пороша есть иль нет? и…
Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдёт минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься твёрд,…
Последняя туча рассеянной бури!
Одна ты несёшься по ясной лазури,
Одна ты наводишь унылую тень,
Одна ты печалишь ликующий день.
Ты небо недавно…
Любите поэзию?
Интересные цитаты
Что говорить, слова сделались настоящими продажными шкурами с тех пор, как их опозорили оковами.
Свои пожелания по работе сайта вы можете оставить в нашей гостевой книге.
Стихотворение входит в подборки:
Александр Пушкин, самые читаемые стихотворения:
Предвижу всё: вас оскорбит
Печальной тайны объясненье.
Какое горькое презренье
Ваш гордый взгляд изобразит!
Чего хочу? с какою целью
Открою…Я к вам пишу — чего же боле?
Что я могу ещё сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть…Любви все возрасты покорны;
Но юным, девственным сердцам
Её порывы благотворны,
Как бури вешние полям:
В дожде страстей они свежеют,
И…Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой её гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих…Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звёзды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы.
Луна…Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты.В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах…Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?
Кто клеветы про нас не сеет?
Кто…Гонимы вешними лучами,
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потоплённые луга.
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро…И грянул бой, Полтавской бой!
В огне, под градом раскалённым,
Стеной живою отражённым,
Над падшим строем свежий строй
Штыки смыкает. Тяжкой тучей…Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа,
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.Нет…
Лучшая поэзия, читайте на сайте
Что стоит прочитать?
А что если вам почти сорок и ваша жизнь настолько бессмысленна, что даже вам самому противно следить за ней? А если я вам скажу, что когда-то у вас…
Источник
«Швед, русский — колет, рубит, режет»: как рождался знаменитый русский штыковой бой
Первая половина XVIII века, эпоха «птенцов гнезда Петрова», для России была очень и очень непростым временем. С шумом и треском ломалось старое и в муках, как положено, рождалось новое. Горизонт манил возможностями, но там же, на горизонте, маячил сильный противник — шведская инфантерия с кавалерией в сине-желтых мундирах на Севере и янычары в красных платьях, со смешными фесками и совсем несмешными ятаганами, на Юге…
Денег молодой империи катастрофически не хватало. Постоянные войны выдаивали казну, как хорошая содержанка — богатого «папика», да плюс феерически расцветшее к этому казнокрадство… Один светлейший князь Меньшиков, Александр Данилыч, чтоб ему в аду не кашлялось, крал так, что уворованного им хватило бы вторую Россию обустроить параллельно первой. Кхм, пардон, отвлеклись мы что-то ))
Атака шведских драгун — лучшей кавалерии Северной Европы
При этом, что крайне важно, оба главных «заклятых друга» петровской России, что северный, что южный, основную свою тактику строили на рукопашных схватках. Шведский король Карл XII обожал холодное оружие. Задолго до него шведскими королями насаждалось в армии доминирование атаки «холодняком», багинетами и шпагами, над стрелковой атакой — и это в мушкетерских полках! Карл XII довел эту идею до апофеоза.
Примечание: сохранилось любопытное упоминание, что в ближнем бою шведский мушкетер был обоеруким бойцом. В правой руке он держал шпагу, в левой — мушкет с примкнутым штыком. Верить этому следует с осторожностью: во-первых, тогдашние мушкеты были тяжеловаты для действий одной рукой, во-вторых, обучение такому способу рукопашной — слишком сложное для военного времени, а в-третьих — таким способом могла действовать лишь бойцы первой атакующей линии. Однако не могу не признать, что в ближнем бою солдат, если он в состоянии воспользоваться этой техникой, будет крайне опасным противником.
Русские в ближнем бою тогда значительно уступали королям северных сражений — шведам. Под Полтавой русские полки, кстати, уже начали пятиться, когда…
В общем, начали. Сражение было выиграно героизмом русского солдата, но в какой-то момент судьба его висела на волоске.
С 1707 года в линейных полках русской армии вновь были введены отмененные ранее пикинеры. Правда, только в первых линиях (принимавших на себя основную тяжесть удара). Они стояли там через одного с мушкетерами, вторая, третья и четвертая линии были уже чисто мушкетерскими. Это было сделано по двум причинам: во-первых, чтоб хоть как-то, с помощью более длинных, чем ружья со штыками, пик нивелировать превосходство шведской пехоты в рукопашной. А во-вторых, как я уже говорил — денег на фузеи и мушкеты не хватало, зато «мин херц» Данилыч себе, образно выражаясь, второй дворец достраивал…
Такой частично «пикинерский» порядок был закреплен в петровском Уставе от 1716 года. И применялся он вплоть до Семилетней войны, и какое-то время в ходе нее — тоже.
Янычары
На Юге было не лучше. Основным противником России там была Оттоманская Порта, зверь уже дряхлеющий, но еще способный порвать на лоскуты кого-то слишком молодого и борзого. В турецкой армии к тому моменту уже намечалось существенное отставание от самых модных тенденций европейской военной тактики. Оно заключалось в прежнем использовании смешанного пикинерско-мушкетерского строя, чем-то похожего на испанскую терцию. Копейщики в центре, стрелки-застрельщики в первой линии и по флангам. Если не вдаваться в детали национальной турецкой специфики, так в Европе весь XVII век воевали.
Зная слабость своих стрелков по сравнению с европейскими, турки стремились как можно скорее переходить в ближний бой, где имели весомые шансы. Здесь нужно отметить, что в турецкой армии и не думала умирать традиция боевого сабельного фехтования. Турецкий солдат был неплох и в плотном строю, и в рассыпном — а вот воина русской линейной пехоты учили фактически только плотному…
Забегая в сторону: в это время лучшими мастерами сабли считались венгры, поляки и турки. А вот русские в число лидеров сабельного фехтования не входили никогда. Что поделать…
К чему это привело
Исходя из вышеизложенного, резюмирую: знаменитая тактика штыкового боя в России сложилась вынужденно. От хорошей жизни никто и никогда свою шкуру под острую железяку подставлять не будет.
Во-первых, от основных тогдашних противников России даже залповой стрельбой было не отбиться. Во-вторых, играли свою роль проблемы, типичные для России всегда и во все времена: трудности с логистикой и снабжением патронами, как результат — почти постоянных их недостаток в войсках, который надо было чем-то компенсировать. Так, например, под Очаковом в 1737 году русских , расстрелявших весь боезапас, турки отбросили именно копейной атакой, а когда, спасаясь от копий, мушкетеры и гренадеры начали разбегаться — многие пали жертвами янычар и их быстрых сабель…
Шведского льва одолели, и он тихо-мирно убрался в свое логово зализывать раны, но южная горилла оказалась противником посерьезнее.
В последующих войнах с турком (до новшеств Суворова) русские применяли против них в основном оборонительную тактику. Либо «рогатки», за которыми стрелки могли чувствовать себя в относительной безопасности от пик и сабель, либо сложную систему из пехотных каре, расставленных на поле боя шахматным порядком так, чтобы взаимно прикрывать друг друга огнем.
Рогатки. За 200 лет ничуть не изменились
Автором системы «противоосманских каре», кстати, был граф П.А. Румянцев.
Но у каре был очень существенный недостаток. Они не могли быстро двигаться по пересеченной местности, они вообще еле-еле могли двигаться, постоянно рискуя разрушить строй — а турецкая сабля только этого и ждала… Театр же военных действий, где происходили основные бои с турками, зачастую был крайне рельефным и пересеченным. Крым, Кавказ… В общем, поняли, да?
«Пуля обмишулится, а штык не обмишулится»
Про суворовские нововведения (там вообще-то целая военная доктрина, так-то!) написано очень много, так что я лишь кратенько подведу итоги. Суворов, проанализировав опыт войны со шведами, пруссаками и турками, пришел к выводу о необходимости учить солдата, во-первых, бою не только в шеренге, но и в рассыпном строю — а это гораздо сложнее, ибо там каждый сам за себя. Во-вторых, именно Александр Васильевич ввел настоящие занятия по штыковому бою в войсках — до этого солдат, фактически, учили главным образом бегло стрелять «на прусский манер». Знаменитой фишкой прусского короля Фридриха была именно беглая стрельба платунгами — настолько быстрая, что подобраться к его солдатам вплотную было почти нереально…
Штыковая тактика суворовских «чудо-богатырей» предназначалась в первую очередь против турок. Уже потом ее модифицировали против французов и других оппонентов.
Особенностью атаки «по Суворову» был вовсе не отказ от огнестрела, как думаю многие, а очень точно угаданный момент для броска в штыковую — тогда, когда противник уже деморализован ружейным огнем, понес от него большие потери, когда каждый солдат видит вокруг себя раненых товарищей — хрипящих, раздирающих пальцами живот или грудь, пробитую тяжелой свинцовой пулей. Хлещет кровь, всюду крики, офицеры орут «Стоять!», фельдфебель тычет в задницу алебардой…
Смятение.
В этот момент решалось все. Либо вперед, либо назад, атака или отступление, чуть промедлишь с отдачей приказа — и солдаты начнут разбегаться. И вот если в этот-то страшный момент на тебя с дикими воплями начинают набегать здоровые мужики в высоченных шапках, выставив вперед ружья с длинными, острыми, тонкими, как иглы, штыками… Наваливаются всей массой на переднюю шеренгу, жестоко бьют штыком в живот, давят, не думая о самозащите… Это очень страшно, братцы.
Если побежит первая линия — побегут все остальные. Главное — сломать именно ее, первую.
Основной недостаток «суворовской» тактики был в том, что тот самый заветный момент нужно было угадывать с ювелирной точностью. В этом и заключался суворовский гений. Не случайно второго Александра Васильевича в России так и не случилось, даже его ученик Кутузов предпочитал, не рискуя, играть от обороны…
Поэтому в дальнейшем число успешных штыковых атак даже в российской армии было мизерным. На одну результативную штыковую приходилось пять неудачных, когда солдат тупо и бессмысленно клали в землю. Но вот пиару-то подвергалась именно та единственная, удачная, за которую давали золотое оружие, медали и ордена…
Оригинал статьи — на канале https://zen.yandex.ru/dnevnik_rolevika
Официальный паблик — https://vk.com/dnevnik_rolevika
Истории «за жизнь» семьи автора и ролевые байки — здесь: https://zen.yandex.ru/id/5befbd4fd9421400aac61f5c
Источник